Полухин Юрий Дмитриевич - Улица Грановского, 2
Юрий Дмитриевич Полухин
УЛИЦА ГРАНОВСКОГО, 2
Анонс
Новый роман Юрия Полухина затрагивает сложные проблемы взаимосвязи
личности и общества, прошлого и настоящего, бытия и сознания. Анализируя
мысли и чувства наших современников, писатель показывает неразрывную связь
времен, влияние памяти о прошлом на сегодняшнюю жизнь. Роман строится в
двух планах - основном, в котором живут и действуют люди наших дней, и
ретроспективном, воссозданном из воспоминаний, документов, писем. В центре
повествования - судьба нескольких бывших узников фашистского концлагеря,
история их подпольной борьбы, подготовки несостоявшегося восстания, гибели
их товарищей по заключению, жизни и деятельности героев романа в
послевоенные годы.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ДОКЛАДНАЯ МАЙОРА ТРУММЕРА
КРАСНОДАРСКИЕ ВАРИАЦИИ
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
ЦЕРКОВЬ ЗНАМЕНИЯ
БОЛЬНИЧНЫЕ ПЕРЕКРЕСТЫ
ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА
ПЕРЕСТУПИВ ПРЕДЕЛЫ
ДОКЛАДHАЯ МАЙОРА ТРУММЕРА
Для меня вся эта история началась случайно и как бы исподволь. Да,
пожалуй, "исподволь" - тут самое точное слово.
Незаметненькое событие, да и не событие вовсе - так, разговор, и не
разговор, разрядка в нем, перемолвка, что ли...
Вопрос, ответ, ироничная улыбка Токарева и его жест, поспешный и как бы
смазывающий сказанное, а вместе с тем отстраняющий меня от прошлого,
которое не стало прошлым, - это-то я увидел: не стало! Еще вопрос, и
рассказ Токарева, совсем не отвечающий на него, рассказ о постороннем
вроде бы, и опять этот жест - мол, вообще перемолвка наша к делу не
относится, и лучше не тратить время зря, мол, и без того его мало, зарез
со временем, - все это "из-под воли"
моей, незаметно и гораздо позже, чем в этот вечер, - но на самом-то
деле именно в тот вечер! - повернуло мою жизнь по какому-то чужому, вроде
бы даже неестественному для нее руслу, и судьбы Токарева, Панина, Ронкина,
судьбы людей, связанных с ними, вдруг открыли во мне самом такое, о чем
прежде я и не подозревал.
Нет, в том-то вся и штука, что не вдруг, а исподволь:
я сам не заметил, как все произошло.
А может, все было проще? Я выполнил предназначенное?.. Но почему это
было предназначено мне?
И кем?
"Предназначенное", "по чужому руслу" - не иначе, и слова эти появились
от того лишь, что Токарев, Ронкин - гидростроители, они по своей профессии
только то и делают, что поворачивают реки по новому руслу, вмешиваясь в
жизнь, предназначенную нам природой; может, и сейчас эти слова-штампы, к
которым меня приучила работа в газете, лениво выпорхнули на бумагу только
потому, что я думал о Токареве, Ронкине, и, произнесенные, утвердились в
себе, оттеснив какие-то мои истинные чувства, помыслы. И опять останется
незапечатленной правда, единственно нужная мне?
Чтоб не случилось так, лучше рассказывать, как можно меньше определяя
что-либо, а просто излагать факты один за другим, в той
последовательности, в какой они приходили ко мне, и документировать даже
то, что ни в одном документе уместиться не может: настроение или мысли, не
высказанные вслух...
Именно поэтому я и решился вести речь от первого лица, хотя, быть
может, личность моя, сама по себе, особого интереса не представляет.
В тот вечер мы сидели с Токаревым у него дома, в рабочем его кабинете,
маленькой комнатке, похожей на чуланчик, заваленный книгами, - книги
стояли по всем стенам до самого потолка, лежали на столе и под столом, на
полу, рядом с полками, в стопках, умостились на подоконнике, выкрашенном
белилами, загораживая, должно быть, дневной свет, которого и